НОВЫЙ МИРОПОРЯДОК

НАЗАД В БУДУЩЕЕ

Будущее мирового устройства будет определяться квартетом крупнейших мировых сил: сильной Америкой, укрепляющимся Китаем, слабой, но упирающейся Россией и нестабильной Европой. От взаимоотношений их интересов, а также от того, какие угрозы могут представлять для каждой стороны расширение этих интересов, будет зависеть конфигурация будущего миропорядка.

     "Никакого нового миропорядка быть не может", - звучат дружные голоса недовольных политиков на фоне того, как на политической сцене 1994 года разворачиваются картины хаоса в России, предательства в Боснии, терроризма в странах Северной Африки, а в Северной Корее разыгрывают карту ядерной угрозы. Но эти голоса раздаются от недопонимания происходящего. Руководствуясь неизбежной предпосылкой, а именно, что человечество не должно быть вовлечено в новую форму анархии, следует понять, что миру необходим новый правопорядок. Он может быть совсем не таким, каким его представляют некоторые - после падения коммунизма и "приведения в чувство" Саддама Хуссейна. Необходимость изменения структуры центров влияния, построения новой модели, крепкой или не очень, становится очевидным.

     Каждая историческая эпоха отличается своими особыми отношениями, существующими между ведущими мировыми силами, которые имеют устойчивый или не очень устойчивый характер. Эти отношения могут выражаться в практически монопольном положении одной из сил. Так, например, Римская империя, властный центр которой с точки зрения самих римских властителей географически располагался тогда на краю земли, пользовалась практически монопольным положением в этом мире. Такое же практически монопольное положение занимало «Срединное государство» Китая в Восточной Азии почти до конца XX в. (Хотя необходимо заметить, что «монопольное положение» какого-либо государства в объективном, реальном мире не существовало никогда). Также, отношения могут быть биполярными, как это, например, было в период холодной войны, хотя такая «биполярность» в мире не может существовать долго: как только одна из сторон начинает подгибать под себя соперника, он вынужден сдаваться, не имея помощи извне.

     Более перспективной представляет собой модель, в которой возникают три, четыре или пять ведущих государств-центров, которые вступают между собой в альянсы, направленные на поддержку друг друга или против них. Это можно сравнить с неким танцем динозавров. Такая модель существовала на протяжении почти 200-летней истории в Европе и Азии – основных театров исторических событий, вплоть до 1945 года. Похоже на то, что мир возвращается на этот знакомый исторический путь.

     Новый порядок, возможно, окажется более долговечным, а может быть, и нет. Он может стать более, а может быть, менее устойчивым. Возможно, он будет более мягким, возможно, очень жестоким. Его основными элементами могут стать страны с развитой демократией, а может быть, такие страны будут в меньшинстве. Но пока в мире не произойдет нечто такое, что сможет помешать формированию нового порядка, или, говоря по-другому, пока анархия не возьмет верх в мире, можно констатировать, хотят этого некоторые или нет, что конвейер мировой истории по-прежнему работает в привычном режиме.

     Основу новой модели составят четыре мировых центра: США, Китай, Россия и Европа – именно в таком порядке по значимости влияния. К ним, возможно, присоединятся еще два конкурента: в лице Японии и стран исламского мира, которые, если это произойдет, могут оказаться самыми непредсказуемыми в этой модели.

     Едва ли можно серьезно говорить о других силах в мире. Ни страны Африки, ни Новая Зеландия с Австралией не смогут войти в список сильнейших мировых держав. Страны Латинской Америки, включая Бразилию, будут оставаться под покровительственным крылом США еще как минимум лет десять - двадцать. Индия будет вынуждена заниматься своими внутренними проблемами, а ее неустойчивая экономика и обособленное географическое положение страны, зажатой между гималайскими хребтами и океаном, не оставляет ей надежд в борьбе за мировое влияние. Правда, остается еще один «игрок», джокер в колоде карт, который и сможет стать той самой разрушительной силой анархии в мире - это фактор нераспространения ядерного вооружения. Эта опасность состоит в том, что немалое количество стран, не претендующих называться великими, смогут обладать ядерным или биологическим оружием массового уничтожения с возможностью доставлять его на большие расстояния.

                     Два вопроса, на которые нужно будет дать ответ

     Для того, чтобы лучше представлять себе будущую модель, было бы правильно ответить на два вопроса, касающихся крупных игроков. Первый вопрос - это вопрос «кто кого?». Если в настоящее время нетрудно оценить ожидаемый «перевес» одной силы над другой в пределах, скажем до 2000 года, то представить себе, каким будет баланс сил даже вначале XXI в., и какие факторы будут влиять на этот баланс – на этот вопрос ответить будет непросто. Второй вопрос – вопрос «кто с кем?». Можно ли, опираясь на выводы последних лет, с уверенностью говорить, что та или другая страна готовы вступить в союз друг другом, или выбор союзника – дело будущего?

     На сегодняшний момент США обладают гораздо большим весом, чем другие страны. По покупательной способности экономика США равна экономике стран Европы (которая продолжает заметно снижаться); она на 260% превосходит экономику Китая и на 630% экономику России. По своей военной мощи США опережают другие державы не столько по мощи ядерного арсенала, сколько по их значительному отрыву от других в использовании спутников наведения, компьютерной техники и новейших технологий «стелс», которые позволяют уничтожать военные объекты с невероятной точностью. Вдобавок к этому, в отличие от политиков самопровозглашенного Европейского союза (бывшего Европейского сообщества), у американцев имеется эффективная исполнительская власть, которая может успешно решать поставленные перед страной задачи. Свое название «сверхдержавы» США удерживают не потому, что страна готова применить силу в решении того или иного вопроса на мировой арене, но с очевидностью для всех демонстрирующая статус страны «первой среди равных».

     При желании Америка сможет пользоваться таким доминирующим преимуществом еще некоторое время. Ее ведущая роль в военных технологиях будет дальше усиливаться, как минимум ближайших 10 лет. Несмотря на имеющиеся проблемы в экономике, никто о них серьезно не говорит: едва ли они могут повлиять на экономику страны.

     Единственно, кто может повлиять на экономику страны – это сами американцы. В отличие от своих возрастных сверстников, проживающих на всем евроазиатском пространстве (на котором располагаются все трое основных стран-конкурентов США), американцы, не достигшие пенсионного возраста, имеют выбор: продолжать работать и откладывать на пенсию по основному месту работы, либо уволиться и продолжать работать в «свободном режиме», имея достаточно высокий доход и параллельно откладывая на будущую пенсию. Такая возможность для людей пред-пенсионного возраста стала доступна с окончанием холодной войны, и ею широко пользуются американцев. Если кто-то скажет, что на стыке 20 и 21 веков невозможно представить, чтобы Америка незаметно для всех исчезнет с мировой арены, то вспомним, что на заре 20 в. было трудно поверить, что Америка неожиданно для всех может появиться на этой арене.

     Если только сами американцы не решат, что Америке пора уходить с мировой арены, то вопрос, который можно задать им, следующий: с кем вы видите свою страну в ближайшем будущем? Ответ очевиден: они предпочтут Европу, хотя бы потому, что им ближе европейские политические интересы и их прагматические решения. Маловероятно, чтобы Китай можно было бы рассматривать потенциальным союзником США, принимая в расчет крайние различия в подходах к этим двум аспектам. Открытым остается вопрос о России.

     Многие американцы хотели бы видеть ось Россия-США в качестве основной в новом устройстве мира. В качестве уступки за лояльность России США были бы готовы предоставить ей свободу действий в странах пост советского пространства. (Подобную версию высказал в американском журнале Foreign Policy его редактор Чарльз Уильям Мэйнз [Charles William Maynes]). Такое развитие может привести к очевидным проблемам. Как отнесется Европа к постепенному просачиванию российского влияния в страны на границах с Польшей и Венгрией? Можно ли быть уверенным, что такое скрытое продвижение вперед закончится этими странами? Но для американцев, которые хотят оставаться в мировых лидерах, с одной стороны, а с другой - отделаться при этом наименьшими потерями, идея альянса с Россией чрезвычайно привлекательна.

     Но если США – это страна с большим выбором действий, то у Европы выбор крайне ограничен. Европейские страны пока так и не смогли выработать систему мер по снижению социальных расходов в бюджетах своих стран, которые заметно подрывают их экономическую конкурентоспособность. У них нет ни малейшей заинтересованности в повышении своей доли в планах по военной модернизации до уровня американских стандартов, выделяя на эту модернизацию 2% -3% в год из своих бюджетов. Кроме этого, становится все более очевидно, что европейцам не удастся договориться о создании единого общеевропейского государства с единой общеевропейской политикой вплоть до конца столетия, а может это случиться и позже. В отношении Европы вопрос «кто кого?» ясен: экономика Европы замедляется, и она медленно планирует вниз.

     К тому же в списке потенциальных дружественных ей стран у Европы нет. Четыре года назад, после падения берлинской стены, в Европе находились политики, которые считали, что время для создания с Россией единого пространства от Атлантики до Урала, наконец пришло. Теперь эта идея не кажется им столь привлекательной: ведь Россия на долгие годы обречена на политические и социально-экономические потрясения. Да и предложить России Европа по существу ничего не может: она не может обеспечить восстановление контроля Россией над своими бывшими республиками, то, что может сделать Америка в обмен на свои особые отношения с Россией. А уж ось Европа-Китай выглядит совсем нереальной. Европа стоит перед жестким выбором: совместно с США выработать единую атлантическую стратегическую политику, либо пуститься в самостоятельное плавание и ждать, когда она столкнется с настоящими испытаниями. Встреча лидеров стран НАТО 10 января может подсказать, каким может быть выбор Европы.

     Россия на первый взгляд находится в лучшем положении. Но внешность часто обманчива. По-настоящему ли Борис Ельцин надеется на возможный альянс с Америкой, альянс, который предполагает совместное глобальное сосуществование? Скорее всего, да. Однако даже теперь, когда США чувствуют себя не так уверенно, как прежде, им придется вскоре убедиться в том, что любые соглашения с Россией сулят им большие потери (в глазах мировой общественности), а не пользу. Невозможно представить себе ситуацию, когда европейский союз объединяется с Россией, что возможно только при условии, что США отвернутся от Европейского союза и примут условия России. Ну а новый российско-китайский альянс практически невозможен.

     Невозможно не принять во внимание тот факт, что в мире не существует страны, которые бы рискнули выстраивать отношения с Россией сейчас, когда она находится в глубоком кризисе. В парадигме «кто кого?» Россия находится в худшем экономическом положении, чем остальные три игрока. Состояние ее вооруженных сил в плачевном состоянии, а будет еще хуже. В стране отсутствует консенсус между политическими партиями, который смог бы защитить ее от политического хаоса и даже удержать ее от возможного распада. Будущее России в качестве потенциального мирового игрока выглядят даже сомнительнее, чем для стран Европы; но за одним исключением. Это исключение – то, как жители европейских стран и жители России воспринимают друг друга. Когда русские смотрят на жителей западных стран, они им завидуют; когда европейцы смотрят на Россию, они ее боятся. Так, у русских появляется стимул движения вперед.

   Из четверки основных мировых игроков Китай представляет собой державу с наиболее интенсивно развивающейся экономикой. Даже если китайской экономике не удастся удержать темпы роста на уровне 12%-13%, которые наблюдаются последние 2 года, то рост будет более чем убедительным. Это позволит Китаю модернизировать свои вооруженные силы, включая ВМФ и ВВС, и укрепить свой ядерный потенциал. Экономическая мощь этой мировой державы измеряется не в цифрах ВВП на долю населения (который с учетом численности населения в 1,2 млрд. человек остается сравнительно небольшим), а в возможностях этой страны быстро нарастить вооруженную мощь и поставить под ружье огромное население, готовое следовать приказам своего руководства. И тем и другим китайские руководители могут располагать в любое время.

                                          На сцену выходит дракон    

     Китай может начать использовать свой внутренний потенциал раньше, чем это можно ожидать. 26 декабря премьер Китая открыто объявил, что если США объявят санкции в отношении Северной Кореи с целью добиться от нее отказа от разработки ядерного оружия, Китай не поддержит этих санкций. Цель этих заявлений не в том, чтобы позволить лидеру Северной Кореи иметь свое собственное ядерное оружие: перспектива обладания Северной Кореей ядерным оружием для китайских руководителей выглядит так же страшно, как и для лидеров других стран. Их истинная цель – показать руководству США, что Китай не боится открыто сказать им свое «нет».

     Появление на мировой арене Китая может значительно повлиять на конструкцию нового правопорядка. Китайские руководители считают, что некоторые из соседей (среди них и Россия) незаконно удерживают у себя их исконные земли. Нынешнее китайское руководство рассматривает новую форму коммунистического государства как противовес государствам с демократической формой правления, большинство из которых, как оно считает, одобряет демократию лишь на словах. Даже если руководители Китая поставят целью сделать свою страну демократической, они все равно будут делать все, чтобы Китай оставался главной силой в Азии, без согласия которой ни США, ни Россия, ни Европа вместе взятые, не смогут предпринять ничего существенного в этой половине мира. В лучшем случае, Китай будет оставаться неповоротливым партнером, неспособным к серьезному сотрудничеству с остальными из квартета держав, в худшем – деструктивной силой, дестабилизирующей баланс между партнерами-соперниками.

     Это все о главных игроках. А теперь поговорим о второстепенных: их двое. Первый – это Япония, которая, хотя и обладает высочайшим достатком населения и его благосостоянием, но которой не удастся транслировать свои экономические преимущества по показателям уровня потребления на душу населения в более жесткую валюту, позволяющую стране называться мировой державой. Это страна, расположена на небольшом, плохо защищенном острове, зажатом между двух мощных держав, ни одна из которых не хочет видеть Японию крупной военной державой.

     Китай не хочет иметь сильного военного соперника в восточной Азии; США хоть и планируют задействовать вооруженные силы Японии в некоторых военных операциях по всему миру, однако предпочитают самим оставаться военным противовесом Китаю в этом регионе. В самой Японии активной кампании за перевооружение страны тоже не наблюдается. Этим Япония отличается от Германии, которая по настоянию своих друзей по альянсу начала свое перевооружение 40 лет тому назад. Если не произойдет никаких изменений, то Япония так и останется страной с крепкой экономикой, но без собственного оружия. А как показывает печальный исторический опыт, заряженный пистолет обычно сильнее кошелька с деньгами.

     Другой второстепенный игрок – в лице стран исламского мира – может не появиться на политической арене и вовсе. Но если это все же произойдет, то в этом случае он отдаст предпочтение не кошельку, а пистолету. Создание из небольших мусульманских стран Ближнего Востока нового исламского государства с жесткими исламскими законами и традициями будет мощнейшим фактором конфронтации со странами Запада. И если иметь в виду культурно-языковой фактор, который крепко связывает между собой арабское население этих стран, то может случиться так, что единое исламское государство будет вдобавок обладать богатейшими нефтяными ресурсами, которыми оно не захочет делиться с западными странами, а если начнет продавать им свою нефть, то на эти деньги станет вооружаться против тех, кто эту нефть будет покупать.

     Выход на арену такой агрессивной силы ускорит возможность противостояния с ней двух ее старых врагов: Европы, которая уже на протяжении более ста лет конфликтует с мусульманскими странами на своих южных подступах. Босния – это один из регионов, где противостояние может вот-вот обостриться. Второй враг - это Россия, которая граничит с мусульманскими странами Центральной Азии на своих южных границах. Обстановка здесь также взрывоопасна. Практически невозможно предположить, что новое исламское государство стало бы сражаться сразу с двумя своими врагами – Европой и Россией. Но если бы такое случилось, то его союзником мог бы стать Китай, который имеет свои территориальные претензии к России.

     И, наконец, джокер – фактор сдерживания распространения оружия массового поражения. С потерей контроля над этим оружием все разговоры о новом порядке теряют смысл. Если ядерным или химическим оружием помимо тех стран, какие ими располагают сейчас, станут обладать 6, 10, или 20 других стран, то идея о стабильном управляемом мире останется пустой утопией.

     Лидеры стран, которые будут иметь такие средства, смогут вести международную политику в своих интересах, без оглядки на страны, которые когда-то назывались «странами большой политики». Тогда, договоренности, соглашения и компромиссы между США, Китаем, Россией и объединенной Европой станут не просто сложными, как раньше, но практически невозможными, с учетом обладания оружием массового уничтожения многочисленными странами. Используя образ танца как метафору, то можно сказать, что на танцплощадке уже будет не 2-3 танцующие пары, а целая рота вооруженных солдат. Печальный пример Северной Кореи покажет всему миру, начнутся ли сбываться эти мрачные прогнозы в 1994 году.

                           Что впереди?

     Какие же возможные сценарии мировой драмы ждут нас впереди? Существуют самые разнообразные сочетания и комбинации, но они в своем большинстве могут рассматриваться чисто теоретически. (Например, образование альянса Европы с Китаем против России. Такая возможность представляется маловероятной. Или, скажем, создание партнерства между новыми политическими элитами США и Китая против «старой гвардии» политиков в Европе и России, что тоже кажется невероятной).

     Давайте с долей разумного оптимизма допустим, что в мире не произойдет бесконтрольного распространение ядерного оружия. Давайте также не без основания добавим к этому, что Америка будет оставаться такой же мощной, как всегда. Россия, хоть с разрушенной экономикой, но сумеет сохранить свою целостность. А европейским странам не удастся объединиться в единую Европу. При таком раскладе вырисовываются два возможных сценария.

     Первый, при котором Китай, по всей вероятности, сумеет в течение 5-10 лет занять прочное место на мировой арене, а его руководители объявят о приверженности к «социалистической идеологии с китайским лицом». Подобные заявления насторожат русских, которые владеют большими китайскими территориями, захваченными около 130 лет назад.

     Российское руководство, не желая для себя неприятностей на востоке страны, обратятся за поддержкой к США и Европе, обещая за это гибкости в международной политике. Опасаясь динамично растущего Китая, США и Европа отнесутся более благосклонно к внутренним проблемам России, не требуя от нее больших обещаний по вопросам укрепления демократии и эффективности в экономике. В результате такой гибкой политики, без выкручивания рук, трехсторонний альянс сможет добиться сдерживания Китая, а Япония, боясь дальнейшего роста Китая, продолжит искать себе союзника в лице США, оставаясь при этом лишь одним из региональных игроков.

     К более взрывоопасным последствиям может привести появление нового исламского государства. При таком сценарии Европа и Россия могут объединиться перед лицом общей угрозы, а исламисты совершенно естественно обратятся за поддержкой к Китаю, который, видя в лице России своего старого врага, будет снабжать новыми видами оружия тех, кто будет обеспечивать его нефтью. Это принудит Россию вести активные действия на двух фронта, а это, в свою очередь, может окончиться распадом России. Такой сценарий имеет ярко выраженный апокалиптический характер.

     Более мягкий и спокойный сценарий – это тот, в котором Китай остается не таким решительным действующим лицом, а новое исламское государство так и не объявляет миру о своем существовании. При отсутствии угроз извне Россия продолжит усилия по формированию современной экономики и созданию либеральной политической системы в стране. В таком случае Россию можно будет рассматривать и ни как союзника США и Европы, и ни как их открытого противника. Она останется просто партнершей с неудобным характером, время от времени высказывая вслух свое недовольство или тихо страдая от боли.

     Благодаря сравнительно уравновешенному Китаю и озабоченной своими внутренними проблемами России, США и Европа, при желании, смогут объединить усилия и взять на себя ответственность за судьбы мира, хотя бы на ближайшие 20-30 лет – не в поисках своих личных выгод, а потому что у них есть то, что можно предложить всему миру.

     Не напоминает ли это все, о чем мир говорил года два назад, после развала Советского Союза? Тогда, в определенном историческом моменте сошлись такие события, как крушение коммунизма, поражение Саддама Хуссейна; одновременно с этим мир стал свидетелем того, как в этот особый миг в мир ворвалась группа избранных людей, провозгласивших идеи атлантизма и демократии, за которыми стояла сила - сила мысли, сила оружия и сила воли. Но постепенно идеалы стали меркнуть, силы демократии не смогли справиться с последовавшими одним за другим кризисами в бывшей Югославии, Сомали и на острове Гаити. Неспособность демократических сил выдержать эти три трудных экзамена уронили их авторитет в глазах мировой общественности, да и в своих глазах тоже.

     Однако, возможно, эти неудачи были не чем иным, как коротким отрезком непростого пути, после которого пойдет гладкая и долгая дорога. Возможно, США и Европе необходимо собраться в прямом и переносном смысле вместе и сделать все возможное, чтобы не упустить шанс, который им дает история.

     Ведь, по сути, они - вдохновители глобальной политической идеи, которая является самой близкой и понятной для всех, живущих в современном мире людей – идеи демократии. Люди во всем мире хотят сами решать свою судьбу – убирать недостойных и непопулярных правителей в ходе мирного протеста. В каждой стране акции протеста разрабатываются по своей схеме. От лидеров авторитарных режимов в странах Юго-Восточной Азии часто звучат заявления о том, что их народ не хочет свергать существующую власть в стране, потому что люди верят своим руководителям и знают, что они достойные избранники. Такие заявления – полная чушь, рассчитанная лишь на поддержку собственной власти. Все знают, что руководители страны не могут оставаться всегда хорошими. Политологи вместе политиками в США и странах Европы разработали идеологию устранения существующей в стране власти мирным путем, если тот или иной руководитель страны правит своим народом не так, как нужно. Необходимо распространить эту идеологию по всему миру, и это можно сделать.

     Но смогут ли это сделать вдохновители этих идей? На распространение демократии по всему миру, на ее, по словам сторонников Клинтона, «расширение» потребуется значительные усилия, средства и даже человеческие жертвы. Хватит ли у руководителей США и Европы политической воли, чтобы решить поставленные задачи? От того, каков будет ответ на этот вопрос, будет зависеть, каким будет новый порядок в мире.